Сапожников Михаил Александрович

Родился в 1920 году в городе Верхняя Тура Свердловской области. По национальности русский. Член КПСС с 1942 года. В 1922 году его семья переехала в Чебоксары. Работал слесарем на авторемзаводе. Окончил Чебоксарский аэроклуб. В июне 1940 года призван в Советскую Армию и направлен на учебу в военную авиационную школу пилотов. С первых дней Великой Отечественной войны на фронте. Воевал в составе 48-го гвардейского авиаполка дальних разведчиков Главного Командования Советской Армии. Советское правительство высоко оценило его боевые подвиги, наградив орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 февраля 1944 года ему присвоено звание Героя Советского Союза.
Постановлением Чувашского обкома КПСС, Президиума Верховного Совета и Совета Министров Чувашской АССР от 21 февраля 1978 года М. Л. Сапожников занесен в Почетную Книгу Трудовой Славы и Героизма Чувашской АССР.
Умер в Чебоксарах в 1979 году.

После кончании школы военных летчиков младший лейтенант Михаил Сапожников получил отличную выпускную аттестацию,. где говорилось: «М. А. Сапожников является грамотным, хорошо подготовленным воздушным разведчиком. Теоретический курс усвоил отлично. Хорошо владеет техникой пилотирования самолетов Р-5 и Пс-2...»
С первых же дней прибытия па фронт молодому летчику стали доверять ответственные задания командования. Приходилось вылетать за день по 3—4 раза и в глубокий тыл противника, и на позиции его передового базирования, на первых порах воздушные разведчики даже разыскивали наши подразделения, оказавшиеся в ходе оборонительных сражений в окружении. Иногда казалось, что в небе было тесно немецким самолетам. Гитлеровские бомбардировщики, как правило, летали большими группами, в хвосте у них, словно осы, вились длиннохвостые «мессершмитты».
Воздушный разведчик обязан не отвлекаться другими целями, его задача—прилетев в заданный район, осмотреть его, сфотографировать военные объекты и цели, доставить своему командованию необходимые сведения о противнике. Так всегда действовал и младший лейтенант М. Сапожников, за что он был отмечен неоднократно высокими правительственными наградами. Характерно, как отмечало командование полка, Михаил Сапожников летал в любых метусловиях. 113 боевых вылетов проходили в условиях сильного противодействия со стороны истребительной авиации и зенитной артиллерии противника. Не раз техники после приземления М. Сапожникова на самолете обнаруживали много пробоин. Вот таким был гвардии младший лейтенант коммунист Михаил Сапожников.
Но в тревожном и опасном небе не всегда получалось так, как этого хотелось даже самому опытному летчику: В один из боевых вылетов на ближнюю разведку в начале сентября 1942 года в критической ситуации оказался и экипаж самолета М. Сапожникова.
На пути к цели младший лейтенант должен был пройти район сильных воздушных боев. Противник бросил на этот участок асов из берлинской школы высшего пилотажа.
Самолет «Иетляков-2», управляемый Сапожниковым, на большой высоте пересек линию фронта. Внезапно вынырнув со Стороны солнца, Сапожников заснял места скопления танков и автомашин противника. Выполнив задание, самолет лег на обратный курс. В это время стрелок заметил, как ниже их машины появились два «мессершмитта».
— Вижу два истребителя противника,— передал командиру стрелок-радист.
В то же мгновение по машине Сапожникова ударила короткая пулеметная очередь. Младший лейтенант только тут заметил, как над его машиной вилась шестерка истребителей противника. Продолжая наблюдение за первыми двумя истребителями, стрелок-радист не заметил другую группу «мессершмиттов». Этот промах и повлек за собой тяжелые последствия.
Оцепив обстановку, Сапожников отдал приказ отбиваться. «Меесершмитты» продолжали наседать со всех сторон. Выл убит стрелок-радист.
Один из снарядов немецких истребителей повредил систему управления самолета. Машина перестала слушаться. Младший лейтенант приказал штурману Петру Гончарову покинуть самолет. В ту минуту, когда подбитая машина стала беспомощно падать. Сапожников выбросился из машины. Он замедлил падение, чтобы проследить, как будет снижаться штурман. Но над ним уже кружились два «мессершмитта». Один за другим заходили они на цель и из пулеметов расстреливали боевого товарища. Кровью обливалось сердце младшего лейтенанта.
Рев самолетов заставил Сапожникова оглянуться. Позади себя летчик увидел вражеские истребители, шедшие прямо на него. Холодный пот выступил у него на лбу. Младший лейтенант понял, что немцы намерены расправиться и с ним. Он не растерялся: подтянув стропы парашюта, ускорил свое падение. Пули немецких летчиков прошли над головой. А когда истребители, развернувшись, вновь стали заходить на цель, Сапожников затормозил падение. Пули прошли мимо.
Сапожников приземлился недалеко от большака, по которому ползли облепленные людьми обозы. Освободившись от парашюта, он попытался встать на ноги, во несколько человек в форме немецких солдат опередили его.
— Рус, хальт!— горланили они.
Несколько грубых солдатских рук моментально стащили с него гимнастерку, сапоги и брюки.
Затем к нему подошел солдат с лычком обер-ефрейтора и, показав на мотоцикл, сказал на ломаном русском языке:
— Рус!.. Лагерь... Вертячий...
Сапожникова втиснули в коляску мотоцикла и повезли на запад. Мотоцикл, подскакивая на кочках и поднимая густое облако пыли, на большой скорости несся по извилинам дорог. Сапожников догадался, что его переправляют в ближайший лагерь военнопленных. Он сожалел, что так мало успел сделать за два военных года. Только 45 боевых вылетов.
Скоро мотоцикл с грохотом ворвался в небольшой хутор. Улицы его были пустынны и мертвы.
— Может, это и есть хутор Вертячий,— подумал младший лейтенант.
Не замедляя хода, немецкий мотоцикл проскочил на край хутора. Здесь и был лагерь военнопленных.
Знакомство с порядками в лагере началось с первой же минуты, Михаила Сапожникова втолкнули на площадку, обнесенную со всех сторон колючей проволокой.

Вечером охранник нанес ему палкой сильный удар по голове за то, что он нарушил порядок построения. За сутки Сапожников получил, как и все в лагере, два стакана воды и три ложки запаренной ржи.
Младший лейтенант никак не мог примириться с мыслью, что он в плену у фашистов. Ведь только сегодня утром его провожали славные боевые товарищи и желали успеха. Ведь совсем недавно он поднимал свою машину в солнечную синеву неба. А теперь вот четырехугольный кусок порыжелой земли, опутанный густой стальной паутиной, и бульдожья морда немца с автоматом.
«Неужели конец,— думал Сапожников,— неужели так бесславно закончится жизнь?» И какой-то внутренний голос отвечал: «Нет, не всё еще потеряно. Мужайся !» То был голос жизнеутверждающей молодости, голос пламенного советского патриота.
Заря еще только занималась, когда раздался лающий крик немецких часовых. Обессиленных пленников поднимали на работу. В трех километрах от лагеря высилась березовая роща. Каждый день здесь под дулами фашистских автоматов от темна до темна пилили лес на дрова советские военнопленные. Некоторые падали от истощения тут же, у серебряных стволов берез. Тогда к ним размеренными шагами подходил часовой со свастикой и в упор расстреливал короткой автоматной очередью.
Михаил Сапожников чувствовал в себе пока еще не растраченные силы. Одна дума владела всем его существом: «Бежать! Бежать, чтобы мстить за дикие издевательства над советскими людьми!»
Побег удалось совершить на другой день вечером. Углубившись в лес, Сапожников с двумя товарищами незаметно скрылись с глаз часового.
Трое безоружных советских воинов пробирались вверх по Дону. Шли по ночам. .Днем отлеживались в балках, в воронках от бомб, в густой траве. Ползли на животе, передвигались на четвереньках. Жевали просо, ели траву.
На четвертую ночь они ясно услышали гул артиллерийской канонады и шли на него. Сырой серый рассвет застал их недалеко от передовой. Уже видны были вспышки советских орудий. Какой несказанно милой и желанной показалась Сапожникову раскинувшаяся вот рядом, за немецкими блиндажами, свободная русская земля. Рискуя каждую минуту быть обнаруженными, три командира Красной Армии притаились в глубокой балке. Было досадно, что слишком скоро наступил рассвет, и они не смогли преодолеть еще каких-нибудь восемьсот метров. В эти часы томительного ожидания с кинематографической быстротой проплыли в сознании младшего лейтенанта картины его жизни. Зеленая тихая улица в Чебоксарах и небольшой деревянный домик, в котором тоскует по нему еще не старая милая мать. Голубой лед катка и стремительная игра в хоккей. Просторный аэродром с цветущей ромашкой по краям. Синее небо и первый самостоятельный вылет. Волга. Школа летчиков. И снова мама, ласковая, вечно заботливая мама. Но вот пришла война. Рапорт: «Прошу отправить на фронт немедленно». Родная Москва. Жестокие октябрьские бои сорок первого года. И первое боевое задание. И первые схватки с вражескими истребителями. Когда он увидел близко от себя «мессера»? Кажется, на двенадцатом боевом вылете. Да, да. Летал на самоленский аэродром. Заснял. На обратном пути перехватили истребители. Стрелок поджег один из «мессеров». А Сапожников увел свою машину в облака.
Холодные капли дождя вернули младшего лейтенанта к действительности. Шел сильный дождь.
— Ну, друзья, дождь нам на пользу;—сказал Михаил шепотом,— тронулись к своим.
В сплошной пелене дождя и окользя коленями по мокрой земле, поползли на восток. И сами, не зная как, сразу ввалились в немецкий окоп. На дне его безмятежно спали два гитлеровца. Один из них попытался выстрелить, но быстро был обезоружен Сапожниковым и задушен. Такая же участь постигла и второго фашиста. Советские командиры вооружились немецкими автоматами и гранатами. И снова, тесно прижимаясь к разбухшей от влаги земле, поползли дальше. Ослепительные немецкие ракеты поздно обнаружили спасшихся от плена людей. Еще один рывок, и Сапожников с друзьями был уже у советских бойцов...
Свыше ста боевых вылетов совершил в тыл врага после этого бесстрашный воздушный разведчик. Сведения, добытые летчиком., помогали вскрывать замыслы врага, обнаруживать силы противника, помогали наступающей Красной Армии громить и уничтожать гитлеровские орды. В боевые полеты его вела жгучая и неистребимая ненависть к фашистам, святая, праведная месть за муки советских людей.
Июнь 1943 года. Враг готовился к контрнаступлению. Бойцы героической Красной Армии рвались на запад. Обстановка была чрезвычайно накалена. Не зная отдыха, выполнял боевые задания Михаил Сапожников, совершая по три вылета в день.
Однажды у Днепропетровска машина младшего лейтенанта попала в гущу разрывов зенитных снарядов. Как умело ни маневрировал пилот, все же избежать прямого попадания не удалось. Вышел из строя мотор. Только высокое мастерство спасло Михаила Сапожникова. На одном моторе он сумел дотянуть до нашего переднего края.
А в другой раз... Над территорией врага советскую машину окружили четыре фашистских истребителя. Уходить было поздно, да и некуда: везде сторожили «мессершмитты». Оставался один выход—бой. И Сапожников первым пошел в атаку. Эта дерзость советского летчика ошеломила гитлеровцев: бомбардировщик атакует истребителей. Бой был удачным: одного стервятника сбил штурман, другого Сапожников. Оставшиеся два «мессершмитта» постарались избежать встречи с строптивым бомбардировщиком.
Сапожников не только заносил на пленку вражеские позиции, но и беспощадно бил врага. Он уничтожил несколько эшелонов противника и лично сбил четыре «мессера». Михаил Сапожников один из тех, кто помог советскому командованию своевременно обнаружить подготовку врага к наступлению под Белгородом и Курском. Наш земляк вел воздушную разведку над Прутом, нацеливал мощные и верные удары прославленных советских воинов.

В. Станюков