Недавние события на Манежной площади в Москве и ряде других российских городов стали, пожалуй, самым значимым событием в общественно-политической жизни страны в уходящем году. Впервые за всю историю Новой России славянская, точнее русская, не «российская», а именно русская молодёжь предельно активно, жёстко и «внятно» заявила о своих национальных амбициях и своей национальной самоидентификации.
Каковы причины и корни случившегося? И что нас может ожидать в будущем, если всё это заретушировать болтовнёй о «столкновении культур» и «недостатках воспитания подрастающего поколения»?
Прежде всего, сразу же следует отметить, что к футболу, да и вообще к теме футбольных фанатов всё это не имеет ни малейшего отношения. События на Манежной площади лежат исключительно в социально – политической и социально – психологической плоскостях. Особое внимание обратим на возраст «фигурантов». Это дети тех, кто воевал в первую чеченскую войну. Дети тех русских солдат, что захлёбывались кровью и грязью в 95-м в Грозном, а потом захлёбывались унижением, нищетой и отвращением в родном Отечестве.
Это дети тех, кто колдыча культяшками оторванных ног по московским мостовым, подчас спившиеся и брошенные Родиной на произвол судьбы, стали всё больше и чаще раздражать своим видом новых хозяев российских просторов – кавказских князей на лимузинах и в дорогих костюмах. Загнанная в массовое подсознание социально – психологическая травма рано или поздно должна была вырваться наружу, так или иначе должна была проявить себя. И, если отцы, пережившие чеченскую мясорубку 90-х, сублимировали совой посттравматический синдром, кто уйдя на службу к бандитам и в охранные агенства, кто в милицию и спецназ, кто в алкоголизм и наркоманию, то их дети начали освобождаться от этой врождённой подсознательной травмы массовой сплочённой агрессией против инородцев, как бы воздавая по заслугам тем, кто свежевал их отцов и держал их в чеченских ямах. Это, что касается социально – психологического аспекта событий на Манежке.
Теперь, что касается социально – политического, экономического и культурного аспектов этого вопроса. Начнём с последнего. Никакого «противостояния культур», как об это рассундыкивают на ТВ некоторые досужие интеллектуалы, здесь нет и быть не может. Танцующих лезгинку и размахивающих пистолетом в Московском метро кавказских парубков никоем образом нельзя отнести к носителям традиционной исламской культуры. Бритоголовых «пацанов» славянской внешности, избивающих до смерти несчастного торговца – киргиза или таджика, тоже никак не причислишь к носителям «исконного православия». Вообще же, если говорить по большому счёту, между простым «пересечным» правоверным мусульманином и истинным православным христианином стычка, а тем более кровавая бойня никогда не случится. Более того, возьму на себя смелость сказать, что по целому ряду морально – этических норм и мировоззренческих установок простой, обычный правоверный мусульманин гораздо ближе православному христианину, чем даже западноевропейский католик или протестант.
Достаточно вспомнить, что буквально год – два назад именно мусульманская община Москвы самым жёстким образом предупредило о недопустимости гей – парадов в столице и резко осудила попытки некоторых «исследователей» своеобразно толковать жизнь Иисуса, ибо Иисус Христос относится Кораном наряду с Мухаммедом к почитаемым пророкам. Но дело то состоит в том, что этнические преступные группировки формируются вовсе не из глубоковерующих поклонников Корана. Это структуры, сформированные по принципу беспощадной иерархии, этнической солидарности и круговой поруки, цель которых – ВЛАСТЬ. Сначала идёт борьба за экономическую власть, то есть за контроль над финансовыми, товарными и трудовыми потоками.
А на базе этого речь идёт уже и о политической власти. Сферы реального влияния этнических ОПГ стали угрожающими для национальной безопасности Российской Федерации. И на фоне полной, ну, скажем так, почти полной беспомощности властей, дети тех, кто воевал в Чечне, почувствовали, что называется, на подкорке приближающуюся катастрофу окончательной утраты социально – политической самоидентификации. Поэтому суть решения вопроса состоит не в «мерах воспитательного характера», не в «культурном просвещении» и не в круглых столах представителей русской и кавказской молодёжи. В консерваториях, университетских кафедрах и олимпийских спортзалах между русскими, черкесами и осетинами нет кровавых противоречий.
Все кровавые этнические противоречия, впрочем, как и войны, начинаются не на шумных московских улицах, а в тишине московских банков. Поэтому суть решения вопроса в беспощадном и окончательном уничтожении этнической экономической преступности. Не в борьбе с ней и не в контроле над ней, а именно в полном уничтожении. Об этом почему то стесняются, а скорее всего, боятся говорить вслух на всякого рода ток – шоу и круглых столах. Поэтому и рассуждают о культурном воспитании, заигрывая тем самым перед мощным и опасным спрутом, состоящим из худших представителей «маленьких, но гордых народов». Поэтому молодёжь, выступившую на Манежной следует не сажать, тем более «воспитывать».
Государство должно продемонстрировать свою дееспособность. Государство должно активно и показательно действовать. Государство должно вырезать раковую опухоль под названием «этнические преступные группировки». А в качестве ассистентов на этой сложной операции профессионально и грамотно привлекать молодёжь, причём, как русскую, так и кавказскую. Неслучайно же при русских царях в охране состояли черкесы. В противном случае новая кавказская война неизбежна.