Родился в 1905 году в деревне Самушкино Аликовского района Чувашской АССР. По национальности чуваш. Член КПСС с 1942 года. После окончания сельской школы учился в пединституте, работал учителем. По путевке комсомола был направлен в военную авиацию. С начала Великой Отечественной войны на фронте. В мае 1942 года старший лейтенант М. Е. Ефимов командует звеном штурмовиков 3-й авиаэскадрильи 18-го авиаполка ВВС Черноморского флота. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июня 1942 года ему присвоено звание Героя Советского Союза. Командиром штурмового авиаполка воевал до победы над фашистской Германией.
После окончании, войны М. Е. Ефимов продолжал служить в рядах Советской Армии, командовал авиационными частями и соединениями. В настоящее время — в отставке. Живет и работает в Москве.
Сражаются штурмовики Ефимов, Кравцов, Володин..(«Красная Звезда»). Известный советский писатель Аркадий Первенцев в своем очерке «Герой моей Родины», опубликованной в газете «Правда», о Мироне Ефимовиче писал:
... Бледнолицый юноша на вираже сбил первый истребитель врага. «Мессершмитт» упал возле моря, обломки его кипели, они были горячи. Германский летчик лежал, опрокинувшись навзничь, с проломанным черепом...
Прошло две недели, скучных и серых. Ни одного боя.
— Я не хочу больше барражировать и перегонять материальную часть на фронтовые аэродромы,— тихо сказал своему полковнику юноша с бледным лицом.
— Почему?—спросил полковник.
— Я понял вкус мести. Я видел поверженного мной врага.
Полковник задумчиво провел по юноше взглядом. Он понял его.
— Я поддержу ваше ходатайство,— произнес полковник.
Ефимов был отпущен на штурмовую работу...»
В 18-м штурмовом авиаполку его определили в эскадрилью Героя Советского Союза Алексея Антоновича Губрия. И служба в этой части стала для него замечательной школой отваги и боевого мастерства.
В этом полку свой первый боевой вылет он совершил в составе четверки — Губрия, Тургенева, Евграфова — на ночную штурмовку аэродрома, где дислоцировались вражеские бомбардировщики. Аэродром сильно прикрывался зенитной артиллерией. Поэтому ведущий группы решил атаковать цель с высоты 30—50 метров. Противник не ожидал советских самолетов с такой высоты. Штурмовка началась дли них неожиданно. От прямых попаданий зажигательных пуль и снарядов тут же загорались вражеские машины, взрывались цистерны с горючим, склады с боеприпасами.
— Эта штурмовка придала мне какую-то невидимую силу, энергию, прибавила во мне храбрость, отвагу. В последующих боевых вылетах я уже чувствовал себя хозяином неба,— вспоминает теперь об этом бое Мирон Ефимович.
В полку из летчиков-черноморцев оказался он один. Остальные пилоты прибыли с Балтики и Дальнего Востока. Поэтому Ефимову, как знающему район боевых действий, командир всегда поручал вести группы.
В первые дни обороны Севастополя эскадрилья Ефимова часто наносила штурмовые удары по вражеским аэродромам. Ему особенно запомнился полет шестеркой на Сарабос. Тогда, чтобы отвлечь внимание средств противовоздушной обороны врага, чуть раньше штурмовиков на большой высоте прошли наши бомбардировщики. А штурмовики, ведомые Ефимовым, на бреющем вышли на цель. Экипажи еще издали заметили на северной окраине аэродрома три длинных ряда зачехленных самолетов. И группа парами косила сверху вражеские боевые машины.
— Когда я пролетел через весь аэродром,— рассказывает об этом полете Мирон Ефимович,— то видел, как мой пулемет на правом крыле докрасна накалился. Второго захода нам не пришлось делать. На аэродроме поднялось столько дыму, что вражеских машин уже не было видно. По данным фотокинопулемета, значилось двадцать три подожженных самолета. Остальные были повреждены. В дальнейшем гитлеровцы с этого аэродрома уже не летали. Через некоторое время мы штурмовали аэродромы в районе Симферополя и вывели из строя тринадцать, на аэродроме Евпатория—восемнадцать самолетов. В общей сложности моя группа в течение месяца на земле уничтожила 78 вражеских самолетов.
Теперь Ефимов летал на боевые задания с аэродрома Херсонеоский маяк. Аэродром этот находился на каменистой местности — на бывших развалинах Херсонеса. Поэтому взлетно-посадочная полоса была очень незначительная. Здесь дислоцировалось всего 30—40 самолетов. Отсюда ежедневно группа Мирона Ефимовича совершала 3—4, иногда и до 7—8 боевых вылетов.
Летом 1942 года фашистское командование решило во что бы то ни стало овладеть Севастополем. Для этой цели оно создало сильную группировку. На аэродромах Крыма и прилегающих к нему районах гитлеровцы имели около 900 самолетов.
У нас же в этом районе был только один действующий аэродром—в Херсонесе. Здесь работа не прекращалась с первого и до последнего дня осады Севастополя. День и ночь люди взламывали каменистый грунт и расширяли летное поле, строили капониры для самолетов, подземные склады, убежища.
В июне разгорелись жестокие бои за Севастополь. Борьба шла за каждый метр земли. Положение защитников города становилось все труднее. Тяжело приходилось и летчикам. Противник вел наблюдение за Херсонесским аэродромом не только с воздуха, но и с земли. Малейшее движение на нем вызывало немедленную реакцию у гитлеровцев. Пыль от прошедшей машины, трактора или запущенного мотора самолета являлась достаточным основанием для обстрела летного поля.
Однако и в этих условиях летчики полка проявляли чудеса мужества и героизма.
Как-то на командный пункт авиагруппы пришло сообщение: «К Инкерману прорвались три танка противника. Нечем их остановить. Нужна помощь». И четверка штурмовиков, несмотря на начавшийся обстрел, вылетела на боевое задание. Ефимов со своим ведомым Федором Тургеневым подоспел к Инкерману в тот момент, когда один танк уже горел. Два других, изрытая огонь, продолжали двигаться вперед.
— Атакую левый, бей правый,— скомандовал Ефимов по рации своему ведомому.
— Понял,— коротко ответил Тургенев.
Атака была удачной. Группа Ефимова с первого же захода уничтожила оба танка. Но на развороте у Сапун-горы в хвост к Тургеневу пристроились шесть «мессеров». «Обкладывают»,— подумал Мирон Ефимович. В тот же миг над его машиной также прошла огненная трасса. Он оглянулся. Справа под углом градусом 20 летел «мессер».
Как стал летчиком, Ефимов все время внушал себе: «Не теряйся, что бы ни произошло». И теперь он считал, что потеря хладнокровия, расчетливого спокойствия— это поражение. Со снижением влево сделал крутой поворот. Во время виража вражеский снаряд срезал консоли. Трудно пришлось ему в этом полете, но все же врага удалось перехитрить.
— Нам оставалось долететь до своего аэродрома всего двадцать километров,— рассказывает Мирон Ефимович.— И это расстояние мы летели около 30 минут. Сплошной маневр. Лишь бы не зацепиться за землю и не дать прицельно стрелять истребителям противника. Проходя к аэродрому в Камышовой бухте, прошел через баржу, на которой было 16 зенитных пушек. Они меня отсекли от истребителей. Только я пролетел эту баржу, сразу пошел на посадку. Когда самолет уже катился по земле, открываю фонарь и смотрю, где же истребители противника. Они в это время уже были надо мной и перевернулись, чтобы атаковать как наземную цель. Оценив обстановку, я не стал сидеть в кабине самолета. Быстро вылез из кабины и при скорости самолета около 30 километров соскользнул с крыла. Машина укатилась от меня метров на двести и остановилась. В этот момент два вражеских истребителя атаковали ее. Когда добежал до своего самолета, в кабине что-то дымилось. Это горел мой парашют. А под сиденьем обнаружил шесть снарядовых дыр.
Немало боевых дел совершил в годы войны Мирон Ефимович. На подступах к Севастополю он совершил 112 боевых вылетов, из которых 78 — на штурмовку. Героически громя немецких оккупантов, он умело сочетал отличную технику пилотирования с бесстрашием.
В бою проявлял инициативу и военную хитрость, умело находил расположение живой силы и огневые точки противника. За мужество и смелость, отвагу, проявленную при обороне главной военно-морской базы Черноморского флота, дважды награжден орденом Красного Знамени, имел ряд благодарностей от командующего Приморской армией, командующего ВВС и командующего Черноморским флотом.
Характеризуя боевые дела Мирона Ефимова, командир эскадрильи 18-го авиаполка майор Терещенко и военком старший политрук Смирнов писали:
«... Тов. Ефимов пользуется большим авторитетом среди личного состава за свою скромность, дисциплиннированность, за исключительную смелость и настойчивость в бою с фашистскими извергами. Тов. Ефимов с каждым днем повышает качество своей боевой работы. Он за весь период не имел и не имеет пи аварий, ни поломок, ни вынужденных посадок. Его машина, как и он сам, готова в любую минуту выполнить задачу командования...»
Во время боев за Севастополь он повышен в должности. После освобождения Крыма от фашистских захватчиков полк майора Ефимова становится гвардейским и принимает участие в боях на Балтике.
В период Великой Отечественной войны он сделал около пятисот боевых вылетов. Лично уничтожил около 500 автомашин, 17 самолетов противника и много другой боевой техники. Полк, которым он командовал на фронте, враги называли «черной смертью».
Трудящиеся Чувашии, узнав о присвоении М. Е. Ефимову звания Героя Советского Союза, сердечно поздравили его с высокой правительственной наградой. Отвечая на многочисленные поздравления земляков, отважный летчик писал на имя Председателя Президиума Верховного Совета Чувашской АССР 3. А. Андреевой:
«Шлю Вам, в Вашем лице всему чувашскому народу мой пламенный сердечный боевой привет и наилучшие пожелания быть здоровыми, счастливыми и работать на благо нашей Родины с удвоенной энергией...
Получил Ваше письмо, в котором Вы описываете жизнь Чувашии за период военного времени и приглашаете меня в гости. За письмо очень благодарен, от души желал бы побыть в родной Чувашии и посмотреть на дела трудолюбивого чувашского народа, но военные дела мешают осуществить мечту и задерживают меня на фронте...
...Задачу, поставленную Верховным Главнокомандованием, мы выполняем по-гвардейски^»
В архивах сохранилось еще одно письмо М. Е. Ефимова, присланное с фронта в редакцию газеты «Красная Чувашия». Оно свидетельствует о высоком сознании летчика своего воинского долга, о его скромности:
«Партия и правительство высоко оценили мою скромную работу советского летчика...
О себе я никогда при выполнении заданий не думал, а думал только о том, как лучше зайти на цель и побольше их бить, сволочей...» »
О Мироне Ефимовиче, о его боевых делах можно много рассказывать. Ему посвящали свои произведения такие известные советские писатели, как Аркадий Первенцев, Александр Ивич и другие. На встречах ветеранов он сам с интересом рассказывает о боевых делах своего авиаполка, которым он командовал до конца войны.
А. Николаев