Родился в 1922 году в деревне Верхняя Кумашка Шумерлинского района Чувашской АССР. По национальности чуваш. Член КПСС с 1943 года. После окончания семилетней школы, курсор счетоводов работал в колхозе. В марте 1942 года призван в Советскую Армию, направлен в Краснодарское пехотное училище. Но закончить его не удалось: ушел на фронт. Гвардии ефрейтор, связист взвода связи 1-го стрелкового батальона 224-го гвардейского стрелкового полка 72-й гвардейской стрелковой дивизии И. К- Поляков участвовал в боях на Сталинградском, Воронежском, Степном и 1-м Украинском фронтах. Дважды ранен.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 октября 1913 года Полякову присвоено звание Героя Советского Союза. За безупречную службу в рядах Советской Армии в послевоенный период он награжден орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги».
В настоящее время И. К Поляков — подполковник запаса, живет и работает в Киеве.
Стояла теплая ночь. Большие южные звезды золотыми медузами плавали в темной воде. Где-то сбоку за густой чернотою ночи глухо и отрывисто стучали автоматные очереди. Изредка там же вспыхивали и гасли ракеты.
Рота лейтенанта Захаренко расположилась вдоль берега на пахучей сырой траве. Бойцы сделали сорока километровый бросок и лежали теперь на еще не остывшей от дневного жара земле. Ныли натруженные за день ноги. У самой воды медленно ходили часовые, слушая, как тонким стеклянным звоном звенит набегающая на берег волна.
Заботливый и неугомонный командир роты обходил бойцов, проверяя, отдыхают ли они после тяжелого марша. Подстелив под себя шинели, бойцы засыпали богатырским сном.
Не спалось только одному худощавому пареньку. Он долго ворочался с боку на бок. Потом приподнялся и обхватил руками тонкие колени. Теплый влажный ветер шел с реки.
— Вы почему не спите, товарищ боец?— спросил его бесшумно подошедший лейтенант Захаренко.
Узнав голос командира роты, боец вскочил на ноги.
— Не спится, товарищ лейтенант!
— А, ефрейтор Поляков! Вы не забыли, что вам через несколько часов первым переправляться на тот берег?
— Так точно, не забыл!
— Родную сторонку, небось, вспомнил, Чувашию?
— Да... Сижу вот у незнакомой реки и думаю, что не Днепр течет, а Сура, и что не на войне я, а рыбу пришел удить на утренней заре. Лезет такая никчемная думка в голову.
— Это хорошо, что родные места вспомнил. Больше силы прибавится. Только сейчас спать, спать!
— Есть спать!
Поляков лег на распахнутую шинель и накрылся полой. Но сон не приходил. Одна мысль сменяла другую. То он видит себя беззаботным школьником, то счетоводом родного колхоза «Первое Мая», то автоматчиком, защищающим подступы к Ростову. То снова идет по улицам волжского города, очищая их от остатков армии Паулюса. Безотказно бьет автомат. Рядом голубоглазый украинец Бондаренко. Группа немцев укрылась в четырехэтажном доме, выщербленном пулями и осколками снарядов. Входят в нижний этаж. Пусто. Вдруг откуда-то сверху прыгают на Бондаренко пятеро немцев и начинают душить. Хрипит товарищ. Поляков пустил в ход приклад автомата. Раскроил двум гитлеровцам черепа. Остальные побежали. Их догнала автоматная очередь. С боем поднялись на четвертый этаж. Двадцать немцев, дрожащих от страха и холода, подняли руки. То картина недавних боев встает перед глазами. Лихим рывком преодолели Донец. Захватили клочок прибрежной земли и стояли насмерть. До двенадцати контратак отбивали в день. И выстояли. А потом погнали фашистов на запад. Тут невольно улыбнулся Поляков, вспомнив маленький эпизод. Когда немцы начали отступать за Донцом, один гитлеровец не успел сесть на транспортер. Смешно размахивая руками, немец бежал за машиной и дико вопил, пока не попал в руки Полякова.
Полтора года в боях и походах. И не пугала ефрейтора предстоящая переправа по звездной реке к неведомому правому берегу.
Заснуть так и не удалось. Было по-прежнему темно, но голубая полоска пробуждающейся зари уже протянулась на востоке. Отдана команда. Пора начинать. На черной масляной воде лежали широкие доски, двери от сараев, ворота. Все лишнее оставлялось на этом берегу. Автоматы и небольшой запас продовольствия — вот все, что бралось с собой.
Поляков решил плыть на длинной широкой доске. Держа в руке автомат, он бесшумно вошел в ночную реку. Вода наполнила сапоги и обдала холодом все тело. Ефрейтор спокойно лег на доску и осторожно начал грести правой рукой, направляясь к скрывавшемуся в темноте противоположному берегу. Рядом плыли бойцы — группами и в одиночку.
Немцы вскоре обнаружили советских воинов и открыли минометный огонь. Мины рвались в воде. Взбунтовалась река. Плыть стало тяжело. Осколками мин убило нескольких бойцов. А тут еще по реке застрочили вражеские пулеметы. Чтобы ускорить движение., Поляков решил плыть по течению. Расходившаяся река обрушивалась на него валами свинцовой воды. Но он крепко держался ногами за доску и продолжал энергично грести. Вот зашуршал сырой песок, передний край доски уперся в берег. В рассветной полумгле было видно, как рядом приставали к берегу устроившиеся на воротаx и дверях группы бойцов. Мокрый и продрогший Поляков вместе с ними с ходу устремился на крутой склон, быстро преодолел его и с криком «ура» бросился вперед.
Неожиданное появление красноармейцев ошеломило гитлеровцев, и они в панике разбежались. Высота и населенный пункт без особых усилий были заняты.
С утра начался бой за расширение плацдарма: два пулемета, установленные на краю кукурузного поля, мешали продвижению. Командир роты приказал Полякову уничтожить огневые точки врага. Замаскировавшись кукурузными листьями, захватив гранаты, ефрейтор медленно стал обходить немецких пулеметчиков с фланга. Увлекшись стрельбой, те не заметили, как в двадцати пяти метрах от них встал во весь рост советский воин и бросил в них три гранаты, Гитлеровцы полегли на месте. Подскочив к пулемету, Поляков повернул его против немцев, но стрелять из него было нельзя: гранаты повредили лентоподаватель.
Ефрейтор сбросил пулемет в окоп и пополз ко втрому пулемету, не перестававшему поливать свинцом наши боевые порядки. До него было метров шестьсот. Густым кукурузным полем пополз Поляков в обход. Руки были исцарапаны в кровь. Еле двигались усталые ноги. Гимнастерка на спине пропиталась соленым потом. А пулемет все бил и бил. «Ничего, доползу,— думал ефрейтор,— немного осталось».
Приблизившись метров па двадцать, Поляков метнул одну за другой две гранаты.
Пулемет и шесть пулеметных лент и ящик со 150 гранатами достались Полякову. По пока он был занят уничтожением огневой точки, фашисты с левого фланга перешли в наступление и значительно потеснили роту. Только сейчас Поляков заметил, что находится в окружении. Промедление грозило смертью. Он быстро переставил свои трофеи на свободную соседнюю высоту и обосновался в немецком окопе.
Гитлеровцы не заставили себя долго ждать. Они пошли в лобовую атаку. Но уверенно строчил по немцам немецкий пулемет. Враг быстро откатился назад. Вторая и третья атаки были также отбиты метким пулеметным огнем. В четвертую атаку фашисты ринулись с двух сторон. Патроны кончились, и в ход пошли яйцевидные немецкие гранаты. Свистя и улюлюкая, лезли на высоту пьяные гитлеровцы. Однако гранаты делали свое грозное дело, вырывая десятки солдат из вражеской цепи... Шестая атака немцев была последней.
Кое-как державшийся на ногах от усталости Поляков насчитал в ящике восемнадцать гранат. Сто тридцать два гранатных удара получили наглые вояки, потеряв у высоты, как потом выяснилось, двести пятьдесят девять солдат и офицеров.
Подходил тихий вечер. «Какое чистое синее небо»,— подумал Иван Поляков, взглянув ввысь.
Издалека донеслись шумные крики «ура». «Наши, видно, наступают»,— мелькнуло в голове ефрейтора.
Догадка оказалась правильной. Немцы беспорядочно отступали. В их ряды полетели с высоты последите гранаты.
Раздавшийся вблизи шорох заставил вздрогнуть Полякова. Он обернулся и увидел молодое веснушчатое лицо батальонного писаря.
— Ты жив?— спросил тот взволнованно.
— Жив! А ты что, помирать ко мне пришел?
— Да нет! Мы думали, что конец тебе. Я с командиром роты. Видишь, он ползет!
По вспаханной гранатами земле между трупами немцев полз лейтенант Захаренко. Пули продолжали свистеть над головой. Неподдельной радостью горели синие глаза командира.
Товарищ лейтенант, убьют! Высота пристрелена! -хотел было крикнуть Поляков, но не успел. Недалеко от Захаренко, крякнув, разорвалась мина. Лейтенант повернулся на спину, раскинув руки.
— Убили, убили лейтенанта! — закричал писарь.
— Ну вот, и не стало нашего командира!—с грустью сказал Поляков и посмотрел на небо. Оно было по-прежнему чистым. Только над головой стояло непонятно откуда-то взявшееся золотое от заката облако.
Придя в себя, ефрейтор вдруг заметил, что сгущаются сумерки, что бойцы роты Захаренко в нерешительности залегли, а немцы начали контратаку.
«Кто же поведет роту?— подумал Поляков.— Некому командовать ротой».
Не раздумывая больше ни минуты, он вскочил на бруствер, взмахнул автоматом и громко крикнул:
— Друзья-гвардейцы, за мной!
На стену немцев ринулась стена советских воинов. И впереди их шел худощавый, черноволосый паренек Иван Поляков.
Фашистские цепи были смяты. Три километра гнали гвардейцы врага и прочно закрепились на новых позициях.
А в это время на плацдарме, отвоеванном ротой Захаренко, по добротным переправам неслись советские танки, перебиралась наша могучая артиллерия, чтобы с новой силой ударить по врагу и погнать его дальше на запад—за Днепр, за Буг, за Прут.
Через месяц Президиум Верховного Совета Союза ССР присвоил славному воину И. К. Полякову звание героя Советского Союза